Кроме этого, есть еще один отличительный момент. Интерперсоналисты стали по-другому смотреть на сам концепт аналитика, как объективного наблюдателя, который «трансформировался в признание в аналитике субъективного, участвующего наблюдателя, далее наблюдающего участника и, некоторое время назад, равноправного законодателя» [©Ирвин Хирш, «Интерперсональная традиция: истоки психоаналитической субъективности», перевод из учебных материалов института Уайта].
Интерперсоналисты настаивают на субъективном и уникальном присутствии аналитика, и в этом есть смысл. Ведь невозможно быть только зеркалом: у тебя своя рама, свои искажения и бугристости стекла, свет, под которым передаешь отражение. Хайзенберг настаивал, что присутствие экспериментатора непременно влияет на ход эксперимента. Тогда откуда эта иллюзия, что можно только отражать? Словно прийти на праздник, сесть в угол и отвечать на все приглашения «я не танцую». Нет, милочка, вы уже танцуете, сидя в этом углу.
В терапию клиенты приходят не за подходом, а приходят за личностью. Именно человек со своими особенностями, реакциями, эмоциями и принятием делает свое дело и способствует изменениям. Поэтому клиент получает новый опыт взаимодействия, которого не имел раньше и сейчас получить не с кем. Он не только горюет о своих травмах, но прямо в эту минуту ощущает новый уровень отношений. И пробует ощущать себя по-новому.
Интерперсоналисты смотрят по-другому не только на аналитика, но и на клиента: они не ставят себя выше него. Они такие же, только немного другой уровень мастерства, они сотрудничают, а не учат. Этакий гуманизм в психоанализе.